Запретная любовь

Измена в Средневековье

Что действительно потрясает в Средневековье, так это то, что многие тогдашние идеи и концепции считались одновременно и совершенно нормальными, и совсем негодными, в зависимости от обстоятельств. К таковым относится, например, запретная любовь: одну ее разновидность, куртуазную любовь, почитали и всячески превозносили как самую романтичную из всех возможных, а прелюбодеяние, частое ее следствие, решительно и бесповоротно отвергали, считая грехом.

Куртуазная любовь

Куртуазная любовь — это когда мужчина, обычно из высшего сословия и из числа придворных, восхищается женщиной несомненных моральных качеств — та может быть чужой женой, но необязательно, — вожделеет ее и активно за ней ухаживает. Она, конечно же, недосягаема, и его пронзает боль от одного ее взгляда. Он лишен сна, и только ее поцелуй или жест благосклонности способны успокоить его сердце.

Ее недоступность никоим образом не мешает ему подносить ей дары, посвящать песни и стихи. Он тоскует по ней, вожделеет ее. То, что эту страсть нельзя довести до логичного конца, для него абсолютная пытка. Волнение не дает ему ни секунды покоя, а она никак не может позволить себе поддаться его ухаживаниям.

Знаки любви

Трактат XII века De amore («О любви») Андреаса Капеллануса помогает нам получить представление о том, какие носимые аксессуары были доступны в те времена и какие из них позволялось принимать от влюбленного мужчины.

Солюбовнице от солюбовника прилично принимать такие предметы, как платок, перевязь для волос, золотой или серебряный венец, заколку на грудь, зеркало, пояс, кошелек, кисть для пояса, гребень, нарукавники, перчатки, кольцо, ларец, образок, рукомойню, сосудцы, поднос, памятный значок и, совокупно говоря, всякое невеликое подношение, уместное для ухода за собой, для наружной благо- видности или для напоминания о солюбовнике; все сие вправе солюбовница принять от солюбовника, лишь бы не могли за то заподозрить ее в корыстолюбии.

Тайное дарение могло рассматриваться как нечто незаконное. Публичными проявлениями щедрости и любви восхищались; они сопровождались витиеватыми речами и выражением сердечных мук. Принимать драгоценные предметы — например золотой венец — следовало с большой осторожностью, поскольку такие дорогие вещи просто так не дарят. Кольца также считались подходящим подарком, хотя сегодня принимать кольцо от женатого поклонника нам кажется чересчур интимным.

Трубадуры

Слово «трубадур» происходит от слова trouveur («искатель») родом с севера Франции. Так называли поэта и музыканта, который не повторял известные популярные истории, а находил совершенно новые, каких до этого никто не слышал. Судя по всему, начало движению положили в XI веке трубадуры Южной Франции и Аквитании, которые добавили в свой обычный репертуар с песнями о мужественных деяниях и героических сражениях тему безответной любви. Многочисленные героические деяния — это очень хорошо, но какова цель рыцаря-героя? Конечно же, произвести впечатление на даму! Трубадуры хотели убедить всех, что дамы — не движимое имущество, получаемое с браком, а создания, достойные восхищения.

Вот что сделал трубадур. Он нашел не только нужные слова, но и счастливую даму, без которой, как он утверждал, не сможет ни жить, ни дышать. Без знаков внимания и милости со стороны объекта обожания не видать ему ни сна, ни веселья в сердце; не будет ни улыбки на его губах, ни стихов, чтобы читать их людям. Для счастья ему достаточно одного лишь намека на благосклонность. Малейшего поощрения хватало, чтобы он вдруг наполнился вдохновением и сочинял строфу за строфой, описывая красоту и добродетели, которыми наделена его возлюбленная, даже если в реальности таковых в помине не было. Едва зародившись, явление распространилось со скоростью лесного пожара.

И ничего, что музыкантам, воспевавшим дам, часто покровительствовали сами эти дамы. Любой толковый трубадур, если попросить его описать женщину, которая, по сути, оплачивает его счета и обеспечивает его, найдет приятные слова. Белизна кожи, благородное чело, прекрасные губы. Красота в целом. Доброта и сердечность.

Матильда Саксонская

Матильда родилась в 1156 году; она приходилась дочерью Алиеноре Аквитанской, довольно известной особе, и сама была герцогиней Саксонской. На то, чтобы сочинять о ней красивые слова, она вдохновляла многих мужчин, но особенно — безумно влюбленного в нее Бертрана де Борна, лорда Отфора, который с тоской и желанием писал:

Раздеваешь ее — и растет вожделенье и страсть. От слепящей красоты ее груди ночь превращается в день. А скользни взглядом ниже, и весь мир охватит огонь. Как приятно касаться этих обнаженных прекрасных податливых форм!

Алиенора Аквитанская

Алиенора, мать Матильды, от дочери не отставала; ее собственные поклонники наперебой восхваляли ее небесные черты. Она родилась в 1122 или 1124 году в Пуатье (Франция); остальные детали довольно отрывочны. О жизни Алиеноры Аквитанской рассказывается в бесчисленных книгах — и да, чтобы рассказать ее историю, действительно нужна целая книга, — так что мы с вами сосредоточимся на словах, на которы

е она вдохновляла мужчин. Алиенора, несомненно, была красавицей, даже в детстве ее считали более чем красивой.

Вообще эти слова описывают уровень близости, выходящий далеко за пределы исполненных тоской и страстью надежд на личное общение с любимой, характерных для большинства трубадуров. В любом случае все эти вздохи, признаки тоски, желания, любовного томления и вожделения очень типичны для нового взгляда на благородных средневековых женщин, которым те явно наслаждались, и разительно отличались от бытовавшего ранее отвращения.

В XIV веке особую популярность приобрела романтическая литература. Роман Кретьена де Труа «Ланселот, или Рыцарь телеги». В нем рассказывается о рыцаре, который отчаянно тосковал по жене короля Артура Гвиневере; это классическая история о куртуазной любви, вплоть до того момента, когда Гвиневера сдается и вступает в незаконную связь с воздыхателем. Мы все знаем, как все заканчивается. Плохо для всех. Артур теряет жену и человека, который был его правой рукой; Ланселот теряет короля и возлюбленную; Гвиневера уходит в женский монастырь, постригается в монахини и остается и без мужа, и без любовника.

Романтизация розы

Другое известное средневековое произведение, «Роман о Розе», представляет собой длинный рассказ о том, как пылающий страстью молодой человек пытается завоевать любовь своей дамы и доказать, что достоин ее, а попутно много и красноречиво грустит. Свой роман Гийом де Лоррис писал в период с 1225 по 1230 год, но так и не закончил; это сделал другой писатель, Жан де Мен, уже в период между 1269 и 1278 годами. Вот как описывает историю сам Гийом: Если меня спросят, мужчина или женщина, как бы мне хотелось... назвать этот роман, я бы сказал — «Роман о Розе», где заключена вся суть искусства любви.

До наших дней дошло несколько экземпляров замечательно иллюстрированных рукописей романа, где рассказывается, как незадачливый влюбленный пытается преодолеть препятствия, чтобы добраться до объекта своей страсти. Ему нужно пройти мимо целого ряда олицетворенных добродетелей и пороков, которые пытаются ему помочь либо помешать.

Инициал, Часослов. Walters Ex Libris. Manuscript W.277, folio 75r. А по соседству с Францией, в Германии, о безответной любви и ее муках пели миннезингеры, музыканты-поэты XII века. Путь романтическим авторам проторил Готфрид Страсбургский своей эпической историей о любви Тристана и Изольды, которая, кстати, заканчивается в определенном смысле хорошо, ибо безответная любовь Тристана длится лишь до того момента, как Изольда теряет решимость и способность говорить нет и происходит адюльтер.

Адюльтер продвигает куртуазную любовь еще на шаг вперед, доводя отношения до логического конца.

Супружеская измена

В Средние века супружеская измена редко служила основанием для развода, хотя до нас дошли судебные дела, в которых кто-то из супругов «пошел налево» и был пойман. Неверную жену чаще всего жестоко избивали, если не хуже. Для мужчины измена жены служила тревожным знаком, ведь если она занимается сексом с другим, значит, он сам, вероятно, неспособен выполнить супружеский долг и удовлетворить ее, а в таком никому не хочется признаваться. Как правило, проблема решалась жестоким избиением изменщицы и нотацией мужу в суде.

Неверных жен осуждали и мужья, и другие женщины, и порой их привлекали к суду для наказания. Обвинить кого-то в супружеской измене было мало; чтобы получить результат, требовалось собрать доказательства. В делах об адюльтере виноватой практически всегда выходила женщина, даже если замешанный в нем мужчина слыл блудником или просто человеком сомнительных моральных качеств.

Агнес Бриньялль, прихожанка церкви Сент-Майкл-ле-Бельфри

Агнес Бриньялль жила в пригороде Йорка; в 1432 году она вышла замуж за некоего Джона Херфорда. Так, во всяком случае, она утверждала. Одно довольно длительное судебное дело базировалось именно на сомнениях в действительности этого брака и на обвинении Агнес в том, что она совершила прелюбодеяние не только с Джоном; в деле говорится, что брачный договор они не заключали. И что, соответственно, она подозревается в распутстве. С каждой стороны было вызвано множество свидетелей, и на определенном этапе в игру вступила обычная для тех времен практика — выяснение, чьи свидетели надежнее. На первый взгляд, дело типично для Средневековья, но в нем есть любопытные детали.

Джентльмен по имени Джон Херфорд, он же Джон Смит, предположительно заключивший брачный договор с Агнес и определенно не раз занимавшийся с ней сексом, привел целую группу друзей, которые поклялись, что он все это время был в отъезде (ездил покупать лошадь для своего начальника); что он вообще дал клятву никогда не жениться и что свидетели Агнес все как один прелюбодеи и им нельзя доверять. Показания некоторых свидетелей Джона противоречили друг другу — то он ездил на ярмарку покупать лошадь, то продавать, хотя лошадь фигурировала везде.

А вот свидетели Агнес называли точный день, время суток и место ее бракосочетания с Джоном и подробно описывали мероприятие, вплоть до того, как кто был одет, какую рыбу они ели на праздничном обеде и какие брачные клятвы давали жених и невеста. Но все безрезультатно. Джон выбрал тактику очернения репутации, надеясь дискредитировать свидетелей Агнес, в том числе ее родную сестру.

Изабель Хенрисон из Бутема

В деле происходит особенно любопытный поворот, когда суд ставит под сомнение показания сестры Агнес Изабель; ее называют ненадежным свидетелем, поскольку ее саму обвиняют в прелюбодеянии. Изабель описывается в протоколе как женщина старше тридцати; она родная сестра Агнес, и они живут в одном доме.

То, чем Изабель занимается (или не занимается) в свободное время, не имеет абсолютно никакого отношения к разбирательству, но сам факт, что она считается женщиной с низменными стремлениями и сомнительными моральными качествами, делает ее показания по делу сестры менее достоверными и правдивыми. Всё, о чем в один голос рассказывают свидетели Агнес, — о мельчайших деталях, связанных с бракосочетанием, например об одежде, погоде и свадебном меню, — сводится на нет показаниями одного-единственного свидетеля со стороны Джона, который даже не знает, сколько именно детей у Изабель.

Чем же закончилось разбирательство? Никто не знает. После этих показаний суд переключается на несчастную Изабель.

В делах о супружеских изменах чаще всего фигурировали священнослужители, охотившиеся за женами прихожан. Как мы уже знаем, некоторые пользовались своим положением и соблазняли собственных служанок, но другие, более предусмотрительные, предпочитали чужих жен, которые никогда не стали бы требовать на них жениться.

Кэтрин Уолронд и Элизабет Годдэй из Уоддесдона Благодаря сохранившимся архивам выездного церковного суда архидиаконства Бакингема мы знакомимся с Элизабет и Кэтрин, схлестнувшимися из-за местного капеллана.

Обвиненные в прелюбодеянии священники обычно заявляли, что невиновны и никого ни к чему не склоняли, ссылаясь при этом на свою святость. Однако, как мы уже знаем, они редко становились невинными жертвами соблазнения; обычно они и были соблазнителями. Иногда священники даже умудрялись убеждать своих жертв в том, что их личная святость полностью искупает грех супружеской измены или что, поскольку секс нечестив сам по себе, семейное положение женщины особого значения не имеет.

Колдовство

Женщину могли обвинить в том, что она околдовывает мужчину, причем не в хорошем, романтическом или куртуазном стиле, а с применением самых настоящих ведьмовских снадобий и заклинаний. Мы знаем только о тех историях, где замужняя женщина заводила интрижку на стороне и была за это наказана. В исключительно редких случаях жены не крутили романы тайно, а пускались во все тяжкие, наплевав на мужа и собственную репутацию; об одном из таких нам известно из любопытного судебного разбирательства по делу некой Джоан Беверли.

Джоан Беверли из Лондона

В 1481 году церковный суд Лондона рассмотрел жалобу на некую Джоан, которая определенно... возможно... вероятно, не получала достаточно любви от мужа и пошла искать недостающее за пределами дома.

Церковь Гроба Господня. Джоан Беверли, или Лесселл, или Каукросс, — ведьма; она заполучила двух сообщниц и уговорила их помочь ей сделать так, чтобы Роберт Стэнтоун и еще один благородный человек из Грейс-Инн* любили ее и никого более; они занимались с ней прелюбодеяниями и, говорят, боролись за нее, так что один чуть не убил другого, а супруг ее боится оставаться с ней из-за этих двух людей. Она обычная шлюха и сводня и хочет травить мужчин.

Елизавета Кравцова2 марта 2022 г. 17:22

женщинасупружеский секссупружеская изменакуртуазная любовьтрубадурысуд